ОПОРА ИМПЕРИЙ

Раз существует мир, то с ним считаться надо.
Давайте ж говорить о людях без досады.
Вот это — наших дней мещанский идеал.
Когда-то мыло он и сало продавал,
Теперь же у него сады, луга, дубравы.
К народу он жесток. Дворянство он по праву
Не любит, будучи привратника сынком
И род Монморанси считая пустяком.
Строг, добродетелен, он член незаменимый
(С коврами под ногой, когда приходят зимы)
Великой партии порядка. Кто умен
И кто влюбляется, тех ненавидит он.
Немного филантроп и ростовщик немного,
«Свобода, — он кричит, — права людей, дорога
Прогресса светлая? Не надо мне их, вон!»
Да, здрав, и прост, и груб, как Санчо-Панса, он,
Сервантес же пускай кончины ждет в больнице.
Он любит Буало, не прочь обнять девицу,
Развлечься с горничной и, смяв передник ей,
Кричать: «Безнравственны романы наших дней!»
Он мессу слушает всегда по воскресеньям.
В сафьяне дорогом и с золотым тисненьем
Подмышкой у него Голгофа и Христос.
«Не то чтоб этому я верил бы всерьез, —
Твердит он, — но затем вхожу я в храма двери,
Чтоб сброд уверовал, увидев, что я верю;
Чтоб одурманен был голодный и глупец.
Какой-то боженька ведь нужен наконец».
Дорогу! Входит он. На месте самом видном
Церковный староста с животиком солидным;
Сидит он, гордый тем, что все уладить смог;
Народ на поводке и под опекой бог.