ЖАННА СПИТ

Уснула. Утро лишь откроет ей глаза.
Спит, в кулачке зажав мой палец, стрекоза.
Благочестивые читаю я газеты.
Уж как меня честят! Одна дает советы:
Читателей моих всех в Шарантон упечь,
Мои развратные произведенья сжечь;
Другая просит всех прохожих со слезами,
Чтоб самосуд они мне учинили сами;
Мои писанья — о, тлетворней нет зараз! —
Кишмя кишат в них все ехидны зла зараз;
Для третьей это ад, а я — апостол черта;
Нет, сам я сатана, антихрист для четвертой;
Для пятой — встретиться со мной в лесу — конец!
Кричит шестая: «Яд!»; седьмая: «Пей, подлец!»
Я — Лувр ограбил. Я — когда-то обезглавил
Заложников. Народ я бунтовать заставил.
На мне горит пожар Парижа. Я — злодей,
Я — поджигатель, я — бандит, прелюбодей,
Скупец… Но я бы стал не столь свиреп и мрачен,
Будь императорским министром я назначен,
Я — отравитель масс, убийца, троглодит…
Так каждая из них орет, вопит, галдит,
И скопом все меня чернят, хулят, поносят…
Но тут дитя сквозь сон бормочет, словно просит:
«Да ну их, дедушка! Будь милосердней к ним!»
И нежно палец мой жмет кулачком своим.