СИЛЛАБУС

Внучата милые! Сегодня за обедом
Вы оробели вдруг перед сердитым дедом,
И лепет ваш умолк.
Не бойтесь! На меня вы поднимите глазки:
От солнца вам лучи, от деда — только ласки,
Так нам велит наш долг.


На вас я не сержусь. Другие есть причины
Тому, что гневен я и грозные морщины
Пересекли мой лоб.
До наших мирных кущ известье долетело:
Творит постыдное, неправедное дело
Жестокий, лживый поп.


Попы, как филины, живут во мгле туманной.
Но если с Жоржем я и с маленькою Жанной, —
Не страшен мне мой враг.
Поля, и хижины, и взрослые, и дети, —
Все, все нуждается в дневном горячем свете;
Попам нужнее мрак.


Люблю я малышей, но мне пигмеи гадки,
Противен голос их, их мерзкие повадки.
А к вашим голосам
Прислушиваюсь я с немым благоговеньем:
Мне кажется тогда, как будто провиденьем
Взнесен я к небесам.


Ведь вы еще вчера парили там, незримы,
Резвясь в кругу светил, и божьи серафимы
Как братья были вам.
Вы в этот грубый мир явились, словно чудо
Сияющих небес. Вы только что оттуда,
Я — буду скоро там.


Всегда, когда дитя заговорит со мною,
Я полон радостью высокой, неземною.
У ваших голосов
Фальшивых звуков нет. В природы строгом храме
Свой приобщают хор они к эпиталаме
Таинственных лесов.


Люблю я слушать вас, мне лепет ваш понятен;
Мне кажется в тот миг, что в мире меньше пятен,
Я просветлен душой,
Хоть звук уже иной мое тревожит ухо:
Я слышу, как вода со свода каплет глухо
На камень гробовой.


В природе жизнь и смерть дуэт слагают дивный,
У них один язык, и цепью неразрывной
Он их соединил.
Душа должна мечтать. Она, взлетая к звездам,
Находит истину, понятную и гнездам
И тишине могил.


Священники вопят: «Анафема! Проклятье!»
Природа говорит: «Приди в мои объятья
И радуйся, живи!»
Повсюду яркий свет, везде благоуханье,
Вселенная полна лазури и сиянья,
Душа полна любви.


Опять пришла весна, жизнь пробуждая в зернах.
Какое дело вам до этих гномов черных
И грязных их затей?
И у меня для вас — всегда любви излишек.
Пугаю я? О да! Но — маленьких людишек,
Не маленьких детей.