Эрнан Кортес слуга короны.

Эрнан Кортес слуга короны.
Хронист Писаро-и-Орельна утверждал, что самим рождением своим Кортеса 10 ноября 1485 года чоловечество обязано промыслу Божию: ведь ровно двумя годами ранее на свет  появился еретик Мартин Лютер, отобравший у католической церкви часть ее паствы. А значит, Кортес был призван восстановить справедливость, обратив множество язычников в истинную веру.
Родители завоевателя Мексики- Мартин Кортес де Монро и Каталина Писарро  Альтамирано
были небогатыми аристократами из Эстрематуды. Семья Кортесов имела влияние при дворе. Дед Эрнана, дон Алонсо, был Верховным магистром рыцарского ордена Алькантара.

Университет Саламанки

Его сыну Мартину, служившиму нотариусом, не раз доводилось бывать поверенным самого короля. Карьеру юриста дон Мартин прочил и своему отпрыску, поэтому в 14 лет Эрнан Кортес отправился в университет Саламанки изучать право. Согласно одним источникам, он получил диплом бакалавра, согласно другим- бросил учебу, так как его семья испытывала в то время материальные затруднения. Несомненно одно: Кортес был очень образованным человеком и сведущим юристом. Современники воссторгались его уменинем лавировать в море законов и указов, неизменно обращая их в свою пользу. Известно также, что Кортес прекрасно знал латынь и был  искушен в стихосложении. Он обладал великолепным вкусом и одевался как истинный аристократ. Однако марнеры Эрнана были не безупречьны, а выражение лица портил тяжелый взгляд. Уже в шестнадцать лет, по возвращении из университета, будущий конкистадор имел репутацию человека, одержимого страстями: развлечением ему служили попойки, любовные интрижки и столкновения с блюстителями порядка.Это придавало жизни юноши известную остроту и позволяло скоротать время в ожидании настоящей авантюры.
Его заветной мечтой стал Новый свет: на неведомых землях ждали золото и слава.
В 1504 году Кортес отправился на Гаити. Покровительство генерал-губернатора Николаса де Овандо, старого друга его отца, помогло молодому человеку стать нотариусом в совете города Асуа. Через семь лет вместе с конкистадорами Диего Веласкеса он отправился покорять Кубу. Рудники и поместья пожалованные за участие в кубинской компании, сделали Кортеса богачем. Но вскоре благодаря молодой жене он оказался по уши в долгах- расточительная Катарина де  Суарес прибывшая на Кубу в поисках богатого жениха, быстро промотала все его состояние на наряды и драгоценности. Необходимость экономить раздражала Кортеса. Кроме того он откровенно скучал- служба, хозяйство, семейный уют тяготили его душу, жаждавшую приключений. Кортес верил, что достоин большего. "Я не затем приехал в Америку, чтобы копаться в земле, как какойто крестьянин. Я приехал за золотом!"- сказал он однажды.
Ветренной Фортуне нелегко устоять перед авантюристами- удача улыбнулась Кортесу. В 1518 году губернатор Диего Веласкес предложил ему возглавить экспедицию в Центральную Америку. Кортес набирал людей, покупал оружие и товары для обмена с индейцами, а поскольку выделенных денег не хватало, вынужден был заложить поместье.
У Кортеса появились враги- многие в расчете на тихоокеанские богатства хотели занять его место. Однажды в церкви к Веласкесу подбежал нанятый кем-то шут со словами:"Ну, дядя Диего, неплохого ты генерал-капитана состряпал! Славное произвидение: оно тебя быстро перерастет! Прощайся со своей армадой! Дай-ка и я пойду с ним, а то с тобой здесь придется только плакать!..". Поколебавшись, губернатор все же отважился рискнуть. Облобызавшись на прощание с Кортесом, он отправил армаду в плавание.

Испанский галеон

Но пока конкистадоры пополняли запасы продовольствия в порту Тринидат, губернатор передумал и отправил к Кортесу гонца с приказом сдать командование. К тому времени будущий покоритель Мексики остался без гроша- даже золотые галуны со своего парадного камзола он срезал, чтобы купить лошадь одному бедному идальго, пожелавшему участвовать в походе. Полагаясь на удачу, Кортес велев кораблям сняться с якоря. На мачтах развевался его личный штандарт с красным крестом  в синих и белых языках пламени на черном фоне. Веласкес же получил вежливое письмо, в котором Кортес объяснял, что его решение продиктовано желанием служить Богу и испанской короне. Конфликт с губернатором Кубы и в самом деле заставил конкистадора искать покровительства короля Карла. Именно ему Кортес всегда будет отправлять львиную долю захваченного золота, обделяя порой собственных солдат.
10 февраля 1519 года корабли пристали к берегу в устье реки Табаско. Местные индейцы поначалу дружелюбия не проявили, но вынуждены были покорится силе испанского оружия. В числе подарков которые  они преподнесли победителям , оказалась будущая возлюбленная Кортеса- красавица Малинцин, происходившая из очень знатного индейского рода.

Встреча Кортеса и индейцев

 Она рано потеряла отца, а мать, не желавшая делится наследством, повела себя хуже мачехи: продала девочку бродячим торговцам. Так Малинцин стала рабыней и несколько раз переходила из рук в руки, пока не досталась Кортесу. При крещении она получила имя Марина, знавшая местные нравы и обычаи, была незаменимой в качестве переводчика и дипломата. Сам Корсес говорил, что Малинцин стала главной причиной его успеха  после Божьей воли.
В наши дни мексиканцы относятся к ней двояко. С одной стороны, Малинцин недолюбливают. и слово"мелинчизм", произошедшее от ее имени, является синонимом предательства. С другой стороны, прекрасная девушка вызывает сочувствие.

Малинцин

 Она героиня сказок, песен и романов, в основе которых лежит трогательная легенда: якобы Кортес бросил Малинцин, несмотря на рожденного ему сына, так как злой король заставил его жениться на испанской сеньйоре. На самом деле причины его разрыва с его возлюбленной не ясны. Известно лишь, что в 1524 году Марина вышла замуж (или была выдана) за дворянина Хуана Харамильо, а пятью годами позже Кортес заключил брак с девицей из очень знатного рода- Хуаной де Суньги (его первая жена- донья Каталина- к тому времени уже умерла).
Справедливости ради стоить заметить, что Малинцин не раз спасала и своих соотечественников. Эта умная женщина зачастую предотвращала кровопролитие, вовремя объяснив Кортесу  смысл того или иного туземного обычая, вызвавшего у испанца недоумение и страх.
Так сущим сатанизмом представлялись Кортесу местные религиозные обряды. Один из конкистадоров- Берналь Диас- подробно описывает груды человеческих черепов, котлы и топоры, с помощью  которых индейцы разделывали тела, предназначенные для ритуального каннибализма.  Он повествует о залитых кровью храмах пирамидах, от которых шел смрад, как от бойни, о дымящихся на алтарях человеческих сердцах. Кортеса отнюдь не утешало, что, согласно индейским верованиям, быть принесенным в жертву- очень почетно. Как учили жерцы, боги питаются человеческой кровью, и тот, кто станет жертвой добровольно, сразу попадает в солнечный рай Тлалокан. Кроме того, без жертв солнце может остановиться на небосводе. Мир создавался четырежды, но всякий раз погибал. В самом начале нашей эпохи, чтобы привести солнечное светило в движение, боги отдали ему свою кровь, а теперь приносить подобные жертвы должны люди.
По иронии судьбы, ненавистная Кортесу мифология способствовала его успеху в мексиканской компании. Туземцы сочли облик конкистадоров божественным, так как по преданию белокожим и бородатым был бог Кецалькоатль. Он научил людей ремеслам, установил законы и обряды, а потом ушел за море, предсказав, что однажды вернется. Отнюдь не выдавая  себя за бога и проповедуя христианство, Кортес тем не менее, умело использовал местные суеверия. Так например, он охотно мистифицировал индейцев, преувеличивая возможности своего войска: говорил, что пушки- это огнедышащие существа, обладающие магической силой, или же лгал, что испанские солдаты никогда не устают.
"Белых богов" боялись даже могущественные ацтеки, которым подчинялось большинство мексиканских племен. В хрониках и кодексах 16 века упоминается ряд знамений, предшествовавших появлению конкистадоров. Одни современные историки склонны считать, что некоторые природные явления, истолкованные ацтекскими жрецами как дурные знаки, вполне могли иметь место. Среди них пожар в главном храме- святилище бога войны Уицилопочтли, удар молнии в храм бога огня Шиухтекухтли и внезапный разлив озера Тескоко, на берегу которого  распологалась  столица ацтеково- Тенотчитлан.

Столица ацтеков Теночтитлан

 Наблюдалось якобы и загадочное небесное явление "мишпамитль"- не то комета, не то метеорный поток. Среди легенд об испанском завоевании есть и вовсе курьезные. Например, рассказ о птице с обсидиановым зеркалом на голове, которую рыбаки доставили ацтекскому вождю Монтесуме. Посмотрев в это зеркало, изумленный правитель приближающиеся к Тенотчитлану войско испанцев. Сохранилось и такое предание: однажды индейцы несли в мастерскую камень, чтобы высечь на нем портрет Монтесумы. Они переходили по мосту канал, как вдруг камень, упал в воду, и послышался  голос: "Йаискичи!" ( Уже кончено!")
Помимо предзнаменований, у ацтеков были и реальные причины для беспокойства: многие племена, ранее платившие дань Монтесуме, стали союзниками Кортеса. Вместе с конкистадорами к Тенотчитлану шли войска тотонаков и тласкаланцев. Желая остановить Кортеса любой ценой, ацтекский вождь пробовал откупиться, но богатые дары лишь разожгли алчность испанских солдат.  Заманить незваных гостей в ловушку тоже не удалось- белокожий чужеземец неизменно оказывался хитрее. Не увенчались успехом и попытки запугать конкистадоров- когда солдаты боявшиеся двигаться в глубь страны вопреки воле Кортеса начали бунтовать, он приказал уничтожить собственный флот, отрезав войску путь к отступлению.
В ноябре 1519 года испанцы вошли в ацтекскую столицу. Сохранилось письмо Кортеса Карлу 5, в котором он описывает Тенотчитлан:
"Город сей не менше Севильи или Кордовы. Улицы в нем очень широкие и прямые и расположены напловину на суше, наполовину на воде, по которой здешние люди плавают на каноэ, и по всем улицам из конца в конец тянуться каналы, так что вода переливается из одних в другие, и над всеми оными каналами перекинуты мосты из толстых, длинных, прочных бревен, плотно уложенных и хорошо отесанных, так что по многих из тех мостов могут ехать в ряд по десять всадников... Есть в оном большом городе много роскошных и очень богатых домов, и причина такого множества богатых домов в том, что все владыки оных земель, подданные Монтесумы, имеют в том городе собственные дома и живут там часть года, а кроме того, есть немало состоятельных граждан, у которых также дома преизрядные. У каждого горожанина есть не только богатое и просторное жилище, но при доме еще и премиленький сад со всевозможными цветами, цветники устроенны  и в верхних покоях, и в нижних... Жители сего города отличаются учтивостью и изяществом в манерах и одежде от жителей других провинций и городов, - так как сеньйор Монтесума обитает здесь постоянно, то все правители, его подданые, стекаются к нему в город, и тут во всем больше вежества и тонкости. И дабы не быть многословным в описании сего города... скажу лишь, что здешний обиход и обращение почти не уступают образцу жизни в Испании, благоустройства и порядка здесь не меньше, и как подумаешь, что народ здесь дикий и столь далекий от познания Господа и от обращения с другими разумными народами, то можно лишь дивиться, сколь разумно здесь все устроено".
Конкистадоров встретил сам Монтесума в торжественном облачении и сандалиях, подошвы которых были отлиты из золота, а верх украшен драгоценными камнями.

Эрнан Кортес и Монтесума

 Он проводил пришельцев в огромный дворец, часть которого занимали святилища. Поселив в нем испанцев, вождь подчеркнул, что верит в их божественное происхождение. На шею Кортеса Монтесума надел ожерелье из цветных раковин, украшенное золотыми креветками- символом Кацелькоатля.
Гостей потчевали самыми изыскаными блюдами. Испанцы впервые попробывали шоколад и нашли его  весьма приятным на вкус. В "чокотль"("чоко"- горький, "атль"- вода) ацтеки добавляли перец, ароматические травы и мед диких пчел. Сам Монтесума питал к шоколаду такую страсть, что выпивал по 50 золотых чашек в день. Местное спиртное показалось конкистадорам недостаточно крепким- при дворе правителя Мексики употребляли кактусовое вино. Очень позабавил испанцев месный обычай курить табак. Диковинный Тенотчитлан казался земным раем, но несмотря на любезный прием, Кортес чувствовал себя неуютно. Его солдаты не расставались с оружием даже ночью. Уже через две недели после входа конкистадоров в Теночтитлан ацтеки напали на гарнизон, оставленный испанцами в городе Вилья Рика де ла Вера Крус не побережье Атлантического океана. Желая себя обезопасить, Кортес взял Монтесуму  под стражу. Правитель Мексики был доставлен во дворец, где жили конкистадоры. По приказу Кортеса он объяснил поданным, что сам пожелал находиться под одной крышей с высокими гостями. Но ацтеков не так-то легко было обмануть. Многие догадались, что их вождь запуган и лжет.
В декабре 1519 года Монтесума присягнул на верность испанскому королю. В знак дружбы он передал в распоряжение испанцев сокровищницу, когда-то принадлежавшую его отцу. Бесценные ювелирные изделия Кортес приказал переплавить в слитки с клеймом испанской короны- в его глазах эти украшения были отнюдь не невинными безделушками, так как изобилывали культовой символикой ацтеков или же представаляли собой знаки отличия индейских вождей.
Попытки Кортеса склонить  индейцев Тенотчитлана к принятию христианства вызывали не меньшее недовольство, чем необходимость платить дань испанскому королю. Ацтеки ждали случая избавиться от конкистадоров. Когда в мае 1520 года на побережье Мексики появились корабли, отправленные Диего Веласкесом в погоню за Кортесом, Монтесума тут же вступил в переговоры с возглавлявшим  экспедицию генералом Нарваэсом. Корсесу с небольшим отрядом солдат пришлось покинуть столицу, чтобы сразиться с кубинцами. Нарваэс был побежден, но начались волнения в столице. Командир гарнизона в Тенотчитлане Педро де Альварадо отдал приказ напасть на индейскую религиозную процесию. Вернувшемуся Кортесу он доложил , что ацтеки во время праздника готовились освободить Монтесуму.  Однако многие солдаты утверждали обратное: Альварадо напал на невчем неповинный безоружных людей, и лишь благодоря вмешательству Монтесумы испанцы до сих пор не перебиты. Кортес не поверил ни кому- он отлично знал и коварство индейцев, и дурной нрав Альварадо. Так или иначе конкистадоры оказались в ловушке: Тенотчитлан располагался на острове, а индейцы разрушили дамбу, соединявшую город с сушей. Даже царственный заложник Монтесума ничем не мог помочь: как только правитель Мексики вышел на крышу дворца и попросил отпустить чужеземцев с миром, ацтеки забросали его камнями. Смерть Монтесумы была оплакана испанскими солдатами. Кое-кто симпатизировал вождю даже больше, чем самому Кортесу. За время пребывания под арестом Монтесума успел снискать расположение большей части испанских конкистадоров: он был не только любезен с каждым, но и фантастически щедр. Распространился слух, что вождь скончался не от рук соплеменников: якобы приказ добить его отдал мстительный Кортес. Окруженные сотнями тысяч разъяренных ацтеков, испанцы готовились к отступлению. Был построен переносной деревянный мост, с помощью которого они надеялись выбраться из города. Кортес разрешил конкистадорам взять столько золота сколько они смогут унести. Опытные солдаты много не брали, новички же засовывали за пазуху и в сапоги побольше драгоценностей. В ночь на первое июля под прикрытием дождя и тумана испанци покидали Тенотчитлан. Часть войска во главе с Кортесом уже переправился на другой берег озера, когда ацтеки обнаружили пропажу. Мост рухнул под тяжестью сражавшихся. Солдаты пытались добраться до берега вплавь, но золото тянуло их ко дну. Индейцы вытаскивали врагов из воды и тащили к жертвенному камню.
Эта ночь вошла в историю, как ночь печали- большинство конкистадоров погибло, затонули орудия и лошади. Но Кортес не мыслил себя побежденным: не прошло и года, как он вернулся в Тенотчитлан.
К этому времени по его приказу были построены тринадцать бригантин. Корабли разобрали на части, и туземцы носильщики перенесли их поближе к озеру Тескоко, окружавшую ацтекскую столицу. За семь месяцев был вырыт канал, по которому бригантины вошли  в озеро. В первых числах июня 1512 года началась осада Тенотчинлана.

Осада Тенотчитлана

 Конкистадоры разрушили акведук с пресной водой, в городе закончились запасы продовольствия , но ацтеки сражались отчаянно. Пленных индейцы приносили в жертву, а в бою осыпали врагов оскорблениями: "Эй, злодеи, ни к чему не годные! От вашего короля вы сбежали, как от честного труда: не умеете  вы ни дома построить, ни поля засеять! Даже в пищу вы не годитесь, ибо мясо ваше горькое, как желчь!"
Третьего августа Теночтинлан сдался. На улицах и площадях высились горы трупов. Чтобы утолить голод, жители содрали кору со всех деревьев и перерыли землю в поисках съедобных корешков. Незадолго  до падения Тенотчитлана Кортес с грустью смотрел на полуразрушенный город с вершины одной из пирамид. Конкистадор Алонсо Петес утешал своего командира:" Несчастья неизбежны на войне! Не убивайтесь по сему! Ведь никто про вас не скажет, как про Нерона, что с высот Тарпейской горы он спокойно созерцал пожар Рима и гибель людей! Да ответил Кортес, - Бог свидетель, сколь часто я этот великий город призывал к миру!" Тогда завоеватель ни в чем не винил себя- он горевал лишь о друзьях, сложивших головы в бою. Но эта земля станет его  землей, и он будет печься о ее благе.
Чтобы забыть о пролитой крови, Кортес дал другое название- Мехико. В центре города с индейским именем("мешиками" звали себя ацтеки) высился католический  храм- собор Святого Франциска. Человеческие жертвоприношения и каннибализм были запрещены. Индейцы восприняли Кортеса как нового вождя. Он давал совты разрешал спорные вопросы, судил преступников. Границы Новой Испании ( колонии образованной на месте государства ацтеков) расширялись: были завоеваны Гватемала, Оахака и территория современного мексиканского штата Табаско.
Карл5 назначил Кортеса генерал-губернатором Новой Испании. В благодарность король получил подарок - пушку "Феникс", отлитую из сплава золота и серебра. На ней Кортес приказал выгравировать стихи:
Никто подобной птицы не узрел
Никто еще слугой Кортеса не имел;
Никто подобно Вам, и миром не владел
Эту надпись прибворные сочли дерзкой, хотя никто  не мог спорить, что именно ее автору Испания обязана своим богатством и славой. Вскоре удача отвернулась от Кортеса. В октябре 1524 года он отправился в экспедицию в Гондурас. Поход был очень тяжелым: вместо золотых копей испанцев ждали тропические леса, непроходимые болота и безлюдные месности. От Кортесе долго не было вестей, и в Мексике распространился слух, что экспедиция погибла в джунглях. Оставленные Кортесом наместники стали творить беззакония, прикрываясь его именем, а самого генерал- губернатора оклеветали перед королем, обвинив его в государственной измене. Когда он вернулся в столицу, оказалось, что там хозяйничает королевский чиновник Понсе де Леон, прибывший для расследования "преступлений" Кортеса. Карл5 уже давно опасался, что знаменитый конкистадор захочет отделить завоеванные земли от Испании и стать их королем.
В мае 1528 года Кортес отправился в Испанию, чтобы доказать лояльность короне. Ему удалось оправдаться, он был принят Карлом 4, который пожаловал своему верному слуге титул маркиза и земли в мексиканской провинции Оахака. Через два года Кортес вернулся в Мехико, но его власть была теперь ограничена судебно-административной коллегией. Вскоре была утверждена должность вице-короля Новой Испании, и, конечно, им став не Кортес.
В 1540 году Кортес вновь отбыл в Испанию в надежде снискать милость короля. Он сообщил Карлу 5 о своих планах присоединить к короне весь Американский континент, но монарха эта перспектива не заинтересовала. Однажды отчаявшись получить долгожданную аудиенцию, Кортес вскочил на подножку королевской кареты, Карл 5 сделал вид, что не помнит его, и осведомился у придворных, кто это. Кортес ответил, что он- тот человек, который подарил короне больше земель,  чем чем все предки короля городов.
Испания опротивила Кортесу, он мечтал вернуться в Мексику. Но его желание не осуществилось- Кортес умер 2 декабря 1547 года в селении Кастильеха-де-ла-Куэста близ Севильи. Ему довелось постранствовать и после смерти. Согласно завещанию. Кортес должен был покоиться в мексиканской земле, но его похоронили в Испании. Лишь  через 15 лет тело перевезли в город Тескоко. В 1629 году Кортес был с почестями погребен в столичном соборе святого Франциска

Собор святого Франциска

, затем в 1794 году его тело было перевезено в госпиталь Иисуса из Назорета, который конкистадор построил для индейцев. В 1823 году, когда Мексика получила независимость от Испании, "патриоты" хотели уничтожить склеп, но прах Кортеса удалось спасти и тайно перезахоронить.
В 1946 году в стене госпиталя были обнаружены кости человека, страдавшего по мнению исследователей сифилисом , артритом и туберкулезом. Мексиканский художник Диего Ривьера на основании экспертизы этих сомнительных останков изобразил Кортеса уродом  со скрюченными ногами и фиолетовым лицом. Так потомки лишили конкистадора его облика- если верить прижизненным портретам, Кортес был весьма статным кабальеро.
Обвинения, которые история предъявила  Кортесу, достаточно серьезны: из-за него погибла величайшая культура Западного полушария. Кортес разрушил ацтекские храмы, разбил статуи богов, уничтожил множество произведений индейского искусства. Если в 15 веке знаменитого конкистадора сравнивали с Юлием Цезарем и Александром Македонским, то уже через 300 лет Генрих Гейне называл имя Кортеса "мерзостным". В наши дни существует множество ревнителей индейской старины. Среди них, например, актриса Джейн Фонда, которая считает, что ацтеки имели гораздо лучшую религию и общественную систему, чем та, что им навязали европейцы. В то же время ученые-американисты рассматривают завоевание Мексики как столкновение двух цивилизаций, при котором насилие было неизбежным. Ведь человеческие жертвоприношения пугали Кортеса не меньше, чем пушки и аркебузы- Монтесуму.
Современные мексиканцы бережно относятся к своим культурным корням- как индейским так и европейским. Они считают себя представителями особой нации, а первым мексиканцем называют Мартина- сына Кортеса и Марины.

Иван Айвазовский Моцарт моря

Принято считать, что настоящий художник должен быть "непризнанным и голодным". Жизнь Айвазовского  разрушает этот стереотип- все у него получалось сразу и удачно, сплошное везение, образец успешности, никаких метаний и поисков, никакого трагизма. Выставки, признания, награды, заказы... Прямая, даже скучноватая отсутствием зигзагов стезя- как будто высшая сила, раз и навсегда определив художнику предназначение, неуклонно вела его к цели.
Первое звено в цепи "неслучайностей "- рождение в Феодосии, отличавшейся редким сочетанием ограничености провинциального захолустья и портовой открытости.

Айвазовский Иван Константинович - Восход солнца в Феодосии

 Море- доминанта феодосийского пейзажа, и даже странно, что до Айвазовского в этом городе не появились известные маринисты. Художники были, наверное, но лишь он сумел увидеть в морской воде многослойные метафоры и верность натуре поднял до артистичности и поэзии.
Видимо, Место ждет своего художника, а дождавшись, сливается с ним в творческом единстве. Морю нужен был соавтор, и появился Айвазовский.
Староста Феодосийского базара, армянин из Галичины Гевор Айвазян предпочитал именовать себя  Константином Гайвазовским. А его младшего сына Ованеса, родившегося 29(17) июля 1817 года русские феодосийцы стали называть Иваном. Но для соплеменников навсегда остался Ованесом Айвазяном так подписывал он свои письма на армянском языке, а порой и картины.
В мальчике рано проявились отцовские качества: впечатлительность, цепкая память и любознательность. Только старший Гайвазовский впитывал "языки и нравы народностей, среди которых ему пришлось пожить, а младший все, что видел вокруг себя в живописном портовом городке". Работая мальчиком в кофейне он за считаные дни научился наигрывать услышанные милодии на скрипке, да так, что растроганный капитан-грек подарил ему свою. Ованес не раставался с нею всю жизнь.
Он любил рассматривать  вышивки своей матери Рэпсиме- известной в городе мастерицы. На них сплетались стебели невиданных растений, листья и бутоны складывались в волшебные узоры, жаркие алый и оранжевые цвета соседствовали с глубоким синим, солнечным желтым...
Ованесу нравилось бывать к отца на базаре, где гул людских голосов сливался с отдаленным гулом моря, любоваться горами красочных южных плодов. Здесь в этом красивом городе застала его весть о войне. Взволновано шумели люди на базаре: "Османская империя", "восстание греков", из рук в руки переходили газеты со свежими новостями. А сын Гайвазовского не мог оторваться от рисунков и гравюр, изображавших морские баталии. Впечатления будоражили душу и требовали немедленного выхода. Обычно мальчишки играют в войну- это дает ощущение сопричастности ; Ованес же принялся перерисовывать  картинки. Копии получались поразительно точными и живыми, как будто он сам был очевидцем событий.
Не рисовать было уже невозможно, ведь каждый раз рождалось маленькое чудо: несколько проведенных на бумаге линий сливались в парусник, круто накренившийся под ветром, в военные корабли , с которых палили из пушек. Но бумаги все время не хватало. И тогда мальчик принялся рисовать углем на побеленных стенах домов. Время останавливалось- только, казалось, начал рисовать, а паруса уже розовеют от закатных лучей!
Случайно ли его рисунки увидел городской архитектор Яков Христиатович Кох? Может, и нет: ведь он время от времени навещал своего доброго знакомого Константина Гайвазовского. Однако цепочка "случайных неслучайностей" продолжала сплетаться звено за звеном. Кох восхитился нарисованной на стене эскадрой и стал учить способного мальчика основам перспективы. Затем показал его рисунки градоначальнику Александру Ивановичу Казначееву.

Александр Иванович Казначеев

Бывший ординарец генерал-фельдмаршала Кутузова, сражавшийся под Бородином, Татурином и Лейпцигом, был  человеком культурным и любил живопись. Он подарил юному художнику бумагу и краски. Вскоре Казначеев был назначен губернатором Таврии, и , отбывая служить в Семфирополь, забрал с собой Ованеса. Александр Иванович и не подозревал, что взяв на себя заботы об образовании двенадцатилетнего Гайвазовского, сделал для Феодосии, да и для отечества в целом гораздо больше, чем за все время своей службы.
..В симферопольском доме Казначеева собиралось светское общество, Иван играл на скрипке, показывал свои новые рисунки. Они произвели на Наталью Федоровну Нарышкину, вдову предыдущего губернатора, такое впечатление, что она написала об этом своему приятелю, художнику Н.И.Тончи, инспектору рисовальных классов Архитектурной школы в Москве. А дальше цепочка вилась уже как бы сама собой: Тончи переслал ее письмо и рисунок мальчика министру двора, князю П.М.Волконскомул; тот сделал запрос президенту академии художеств А.Н. Оленину; Оленин согласился, что Иван Гайвазовский имеет отличную способность к художествам, и предложил, дабы не лишать сего молодого человека случая и способов к развитию и усовершенствованию его природных способностей у художеству, испросить высочайшего соизволения на определение его в Академию, каковое соизволение и было скоро дано. Участие в судьбе юного художника сильных мира сего не удивительно и не случайно: образованные люди 19 века стремились подражать европейской моде в покровительстве искусствам. Зародившиеся в то время частные коллекции стали основой многих современных музейных собраний. А возможно, еще не уляглась волна патриотизма, поднятая Отечественной войной 1812 года, двору нужны были талантливые баталисты, певцы сражений и побед. Дабы Россию возвысить и прославить...
По одной из этих причин или по всем вместе, но талантливого армянского мальчика приняли в Академию художеств "пансионером Собственного Его Императорского величества Кабинета".

Здание Академии художеств

Портрет М. Н. Воробьёва.

 И тут же следующая неслучайность: профессор Максим Воробьев, в класс которого определили Ивана, был не только выдающимся пейзажистом, но и любителем поезии, музыки и увлекательных бесед об искусстве. Ученики собирались у него после ежедневного рутинного рисования "гипсов", изучения основ композиции и тонкостей правильной штриховки. Затаив дыхание слушали, рассказы о знаменитых художниках...

Воробьев охотно поддерживал стремление ученика изображать морские пейзажи. Иван Гайвазовский открыл для себя ту часть мировой маринистики, что находилась в собрании императорского Эрмитажа,-  французев и голандцев. Вообще годы, проведенные в Петербурге, обогатили его несказанно. Молодому художнику посчастливилось познакомиться с выдающимися людьми того времени: композитором М.И. Глинкой, критиком В.Г. Белинским, баснописцем И.А. Крыловым, поэтом В.А. Жуковским.

Белинский В.Г.

Глинка Михаил Иванович

Иван Андреевич Крылов

 На академической выставке в сентябре 1836 года Иван впервые увидел А.С. Пушкина. Всего несколько минут разговора, но- "с тех пор и без того любимый мною поэт сделался предметом моих дум, вдохновения и длинных бесед и рассказов о нем",- вспоминал уже в старости художник.
Маститый  французский художник Филипп Таннер был в бешенстве. Стоя перед своими полотнами на академической осенней выставке, он в раздражении кусал губы. Этот щенок!... Как он посмел повесить рядом с его работами- свою?!
Посетители выставки интересовались маринами. Но элегантные дамы и господа, лишь мимоходом скользнув взглядом по полотнам француза, останавливались возле "Этюда воздуха над морем" Ивана Гайвазовского и в восхищении шептались:
-Как нежно!.. И не скажешь, что масло.
-Да-с, почти акварельная техника...
-И до чего живо, вы только взгляните?.

Этюд-воздуха-над-морем

.
Теннет хмуро смотрел на холст. Внутренне, сам того не желая, он соглашался с публикой: ученическая работа великолепна. Однако, как же субординация?!
Французский мастер приехал в Петербург по приглашению самого императора Николая первого. Для выполнения высочайшего заказа французу предоставили помощника из учеников академии. Гайвазовский добросовестно копировал его, мастера, эскизы и переносил контурный рисунок на холст. Выполнял всю мелкую работу, каковую и надлежит выполнять ученику. Но ведь он, оказывается, попутно осваивал технику маринистической живописи! Так вот зачем мальчишка подолгу торчал у него за спиной!
Таннер прекрасно знал, что картину для выставки Гайвазовскому разрешил написать лично президент Академии Алексей Оленин, чему мальчишка был несказанно рад. И, конечно, не сам же он повесил ее здесь... Но уже слишком много внимания она привлекает! Совет Академии даже наградил ее серебряной медалью.
И главное этот номер "Художественной газеты" со статьей!- в который раз вспоминал Теннер.-"Сравнение марин Теннера с мариной Гайвазовского далеко не в пользу известного француза"... Нет, это дело так оставить нельзя. Император- сам строгий поборник субординации, надо будет ему пожаловаться эдак невзначай".
По высочайшему распоряжению картину Гайвазовского с выставки сняли. Для любого другого ученика такой конфликт мог бы закончиться печально. Однако за него сразу же вступился Крылов, Жуковский и профессор Академии Александр Зауервейд.
Император не только благосклонно выслушал заступников, но, оценив прелесть "Этюда", купил его за 1000 рублей асигнациями и повелел оставить в Академии- как пример и образец для других учащихся.
Более того, интрига ревнивого к чужому успеху Таннера принесла неожиданные плоды: на юного живописца обратили внимание даже те, кто о его существовании даже не подозревали. "Воспитанник Академии Гайвазовский, который был весьма короткое время учеником г. Таннера, сделал в два или три месяца такие успехи, что стал недалеко от своего образца.. .Дайте же честь молодому дарованию, которое так быстро идет к славе",- говорилось в обзоре выставки.
"Государь император высочайше повелел соизволить художника Гайвазовского причислить к классу батальной живописи для занятия его под руководством профессора Зауервейда морскою военной живописью".

Зауервейд-Александр-Иванович

А вот уже и проясняется предназначение если не высшее, то земное. Батальная живопись!.. Иван был прикомандирован для учебных занятий на Балтийский флот. Изо дня в день наблюдать стихию, которая стала главной темой его творчества,- можно ли мечтать о большем? Гайвазовский делал наброски, развивая и без того цепкую зрительную память- и вскоре уже готова картина" Большой рейд в Кронштадте".

Большой-рейд-в-Кронштадте

Горный корабль на переднем плане, несмотря на сильное волнение на море, стоит ровнехонько; вдали множество мачт и парусов- да, это гордость Российского флота! Впечатления оказались столь сильны, а работоспособность Гайвазовского столь велика, что он успел написать к очередной выставке семь картин.
За картину "Вид на взморье в окресностях Петербурга" художника вновь наградили, на этот раз золотой медалью.

Вид-на-взморье-в-окрестностях-Петербурга-1835-год

 О его картинах с заинтересованностью отозвался в печати художественный критик Нестор Кукольник, а спустя некоторое время они с Иваном познакомились. Кукольник ввел Гайвазовского в круг людей, которые собирались либо в доме Карла Брюлова- прославленного выпускника Академии и кумира ее учеников.
В 1838 году Иван окончил Академию с золотой медалью и правом на казенные средства шесть лет работать в Италии. Однако сначала ему порекомендовали для самостоятельных занятий отправиться на два года в Крым. Дома, в Феодосии, он набросился на работу так жадно, будто в Петербурге вовсе не брал кисти в руки!..
Картина "Фрегат под парусом"- нежное утро, мастерская передача малейших оттенков неба, стихии такой же изменчивой, как и море. "Фрегат на море"- картина совсем иная: небо пасмурно и ветер, волны.
А вот "Десант Н.Н. Раевского в Субаши" имеет особую историю. Художник принимал участие в боевой операции у берегов Кавказа, держа в руках как он вспоминал, и карандаш для зарисовок, и пистолет. Под дымовой завесой артилерийского огня Гайвазовский ваместе с солдатами высадился в долине реки Субаши. По удалении неприятеля на берегу осталось до 50 человек. Все мое вооружение состояло из пистолета и портфеля с бумагою и рисовальными принадлежностями. Картина была чудная: берег, озаренный заходящим солнцем, лес, далекие горы, флот, стоящий на якоре, катера, снующие по морю, поддерживающие сообщение с берегом.

Десант Н.Н. Раевского в Субаши

 Миновав лес, я вышел на поляну, здесь- картина отдыха после недавней боевой тревоги: группы солдат, сидящие на барабанах офицеры, кое-где труппы убитых и присланные за их уборкою черкесские подводы.
Развернув портфель, я вооружился карандашом и принялся срисовывать одну группу. В это время какой-то черкес, без церемонии взяв у меня портфель из рук, понес показывать мой рисунок своим. Понравился ли он горцам- не знаю; помню только, что черкес возвратил мне рисунок выпачканным в крови... Этот местный колорит так на нем и оставался, и я долгое время берег это осязательное воспоминание об экспедиции.
Он писал виды Феодосии, бурю у Генуэзской крепости, море, опять море... Ялта,  Керчь... Родные края вдохновляли его. Морские пейзажи следовали один за другим. За несколько лет было написано несколько десятков картин. Некоторые из них в качестве отчета были отправлены в Академию.
"Это сон или явь?"- оглядывался Айвазовский.
Венеция, словно рожденная морскими волнами, не желающими отпустить свое дитя, поразила художника, как поражала всегда и всех,- совершенно иной стилистикой, необычным сосуществованием человека и моря. Но он то чувствовал свою родственность с нею, ибо тоже, как ему казалось, был исходно и неразрывно связан с морской стихией...
Дома вырастали из воды и отражались в ней. Четкие силуэты соборов и колоколен рисовались не фоне тающих облаков. Художник торопливо достал бумагу и карандаши. Так... Слева мачты парусника, справа с ним "рифмуется" колоколня и купол- пониже... Передать ритм- особенный, неповторимый венецианский ритм, и посередине- водную гладь... А вот босоногий местный житель у своей парусной лодки, и до чего живописен- поскорей зарисовать!...
Но он не только делал наброски, а и запоминал, доверяя своей фантастической, точной памяти. Позднее Иван Константинович напишет "Вид на Венецианскую лагуну" и воссоздаст ее зеркальную поверхность.

Вид-на-венецианскую-лагуну

 Непередаваемое зеленовато-бирюзовое небо и золотая вечерняя луна отражается в ней, а плоскость композиции прорезает вертикаль старого, густо обвитого плющем дерева, чья чуть трепещущая листва пронизана лунным светом. Под деревом нарядные девушки и ребенок, сейчас они сядут в гондолу, и она заскользит по воде... Тишина покой и гармония...
Покой и гармония царили и на острове Сан-Ладзало, в армянском монастыре, где Айвазовский встретился со своим старшим братом Габриэлем, монахом и ученым, и решил погостить у него некоторое время. Они не виделись много лет и теперь наслаждались обществом  друг друга.
После этого Айвазовский объехал всю Италию- и работал, работал, наблюдал, впитывал, чутко улавливая малейшие оттенки моря, неба, изгибы ландшафта. Ему открывались Флоренция, Неаполь, Сорренто, Рим... Вечный город подарил художнику, кроме гениальных произведений архитектуры, скульптуры и живописи, замечательные знакомства. Он сошелся с Николаем Гоголем, художником Александром Ивановым.
За несколько лет жизни в Италии Айвазовский создал несколько десятков великолепных картин и окончательно выработал собственный стиль работы. Он писал по памяти, убежденный, что натура все равно не уловима для кисти, слишком изменчива и быстротечна. Волны и свет не заставишь позировать!...Но писал сутками не отходя от холста, добиваясь цельности впечатления. И что же? Метод работы по памяти оказался много действеннее писания с натуры. Воплощая на полотне свои уже" осмысленные и переосмысленные" впечатления, художник, как режисер, сразу формировал эмоциональное наполнение картины. Сходство с пейзажем  отодвигалось на второй план, на первое выступало взаимодействие со зрителем. Правда искусства оказалась правдивее даже самой природы. Айвазовский дал нам одновременно и море, и фантазии на морские темы, то есть создал собственную поэтику, когда дух пейзажа важнее буквальной его точности...
Картины Айвазовского вызывали всеобщее восхищение. Слава его росла.
"Рим, Неаполь, Венеция, Париж, Амстердам удостоили меня самыми лестными поощрениями, и внутренне я не мог не гордится моими успехами в чужих краях, предвкушая сочувственный прием на родине",- писал позже Айвазовский. Не ожидая конца шестилетнего срока пребывания за границей, в начале 1844 года художник вернулся в Петербург. К тому времени он уже стал членом Парижской, Римской и Амстердамской Академии художеств. Петербургская Академия также удостоили Айвазовского званием академика, "как прославившегося своими работами по части живописи морских видов".
В том же году он был причислен к морскому ведомству со званием живописца Главного Морского штаба  и правом носить мундир Морского Министерства- беспрецедентное в истории отечественного искусства распоряжение.
Два года спустя, когда Айвазовский отмечал десятилетие своего творчества, военные корабли, прибывшие в Феодосию во главе с флагманом российского флота "Двенадцать апостолов" под командой генерала Корнилова, салютовали художнику.
Это было бесспорным признанием его заслуг.
Юлию Гревс, свою первую жену, Иван Константинович встретил в доме знакомой петербургской вдовы в 1848 году. Молодой но уже прославившийся и в Европе и на родине живописец, несмотря на свое далеко не знатное происхождение, считался завидной партией, а у хозяйки были дочери на выданье. Однако внимание  художника  привлекли не барышни, а их гувернантка. Айвазовский был покорен красотой и образованностью девушки и со сватовством тянуть не стал.
"Я спешу  сказать Вам о моем счастье,- писал он в одном из своих писем приятелю.- Правда, я женился, как истинный артист, то есть влюбился, как никогда. В две недели все было кончено. Теперь, после восьми месяцев, говорю Вам, что я так счастлив, что я не воображал половину этого счастья. Лучшие мои картины те, которые написаны по вдохновению, так, как я и женился". Вскоре был создан знаменитый "Девятый вал", состоялись выставки в Москве и Париже.

Девятый вал

Художник участвовал в маневрах и писал батальные полотна по заказу Главного Морского Штаба,  даже затеял археологические раскопки древних курганов возле Феодосии. Своим интересом к археологии он увлек и жену. Юлия ездила с ним на раскопки собственноручно просеивала землю, стараясь не пропустить даже самых мелких находок, следила за их сохранностью и упаковывала для отправки в Петербург. Всего экспедициями Айвазовского было раскопано 80 курганов!...
На свет появились дочери: Елена, Мария, Александра и Жанна; Юлия Яковлевна растила и учила детей, помогала мужу в занятиях попечительством и благотворительностью.

Айвазовский-с-женой-и-дочерьми Елена, Мария, Александра и Жанна

Правда семейное счастье оказалось не вечным. В начале шестидесятых годов брак дал трещину. Что послужило причиной? Стремление жены жить в столице, вращаться в свете, дать образование дочерям, а со временем подыскать им удачную партию? В захолустной Феодосии это было затруднительно... Желание художника оставаться в своем городе у моря  и работать, сутками не выходя из мастерской?...
Так или иначе, они расстались, а спустя три десятилетия после свадьбы Айвазовский наконец получил редкий по тем временам развод.
В 1882 году он встретил 25 летнюю вдову, армянку редкой красоты. Иван Константинович, нисколько не утративший в свои 65 лет темперамента и порывистости, влюбился как и первый раз, мгновенно. Анна Бурназян-Саркисова была моложе мужа почти на 40 лет, однако стала для него настоящей музой и добрым ангелом.

Портрет-жены-художника-Анны-Бурназян.-1882

Ее стараниями дом художника превратился в место где подолгу гостили не только дочери и внуки Ивана Константиновича (трое из который тоже стали художнниками маринистами) но и но и его собратья по искусству , писатели, музыканты и актеры.
Творчество Айвазовткого получило новый толчек, он едва успевал воплощать замыслы, и такая творческая плодовитость не иссякла до конца его жизни.
Написанная в1898 году огромная, величественная картина"Среди волн"- бесспорный шедевр, своего рода умудренный опытом "Девятый вал". Невозможно поверить, что автору  этой работы шел 82-й год.

Айвазовский-Иван-Константинович-Среди-волн

По набережной Феодосии, приподнимая соломенную шляпу в ответ на обращенные к нему приветствия,  неторопливо шествовал пожилой господин в белом просторном костюме и с тростью в смуглой руке. Его лицо с восточными чертами дышало суровым достоинством. Среди прочих участников  южного дефиле старик выделялся тем, что не затевал разговора с разодетыми дамами и не спешил занять кресло у воды. Чуть прищурившись, он пристально, будто впервые, вглядывался в полосу прибоя.
С ним в очередной раз раскланялись. Удаляясь, он успел услыхать тихое:
-Папенька,  кто это?
-Айвазовский, знаменитейший маринист.
-Как, тот самый?
Ветер отнес голоса, и они расстаяли в плеске волн и криках чаек. Улыбка Ивана Константиновича сделалась ироничной. Всемирная известность слава... Суета! Хорошо, что он вырвался из столичной круговерти и вернулся сюда, в город своего детства. Здесь все - море, и песок, и камни- помогает работать. Ни с чем не сравнимое наслаждение творчества- это, господа мои, посильнее будет, чем украсить мундир очередной звездой!
Давно позади удивление и разочарование петербургской публики,  узнавшей, что мастер, которым восхищается вся Европа, в самом рассвете творческих сил и славы покинул столицу и уехал в провинцию. Откуда им знать, что для него жить- значит работать. Одно лишь полезно в утомительной славе: благодаря моде на марины Айвазовского он стал одним из самых богатых художников России.
На свои средства благоустроил родной город, выстроил несколько зданий, построил дом-мастерскую и при ней картинную галерею. Помогает в строительстве порта и вот этой железной дороги, идущей вдоль набережной.
Художник направился в мастерскую. В помещении, защищенном от жары толстыми стенами, работала группа учеников. Он чуть задержался на пороге, вдохнув знакомый густо-сладкий запах масляной краски.
-Добрый день, Иван Константинович, вразнобой поздоровались ученики.
-Здравствуйте. Ну, как дело движется?- Айвазовский присел на тяжелый резной стул, стараясь не выдать усталости. Недавно ученики получили задание: выбрать одну из его картин и скопировать в меньшем размере. Большинство выбрало "Бурю на северном море" и "Бурю на ледовитом океане"- две схожие его работы, не слишком сложные по композиции и колориту. И теперь старательно смешивали на палитре ультрамарин, берлинскую лазурь и синий кобальт, стараясь попасть в холодную гамму. И лишь один молодой человек решился копировать знаменитый "Девятый вал". Он был написан Айвазовским  почти полвека назад, им восхищались, его критиковали. Как обычно, восхищались почти все, критиковали единицы, но
все же...

Айвазовский  за работой 1899 год

Кое-кто из критиков приписывал Айвазовскому ограниченность и самоповторы. А как избежать повторов, если тема-то одна- море? Море в разных состояниях, в разное время суток и при разной погоде. В конце-концов, в разных широтах!... Отметили бы лучше, насколько разнообразны пластические и колористические ришения при таком однообразии натуры! Он подошел к мольберту юного колориста. Тот в это время тщательно прописывал брызги от всплеска- не самого главного грозного  вала, а невысокой восны, поднявшейся рядом с людьми на обломке корабля. Несколько раз подходил к оригиналу, изучал расположение точек-брызг, снова возвращался к своему холсту. И все вроде точно копировал, но вот брызги от морской волны у него не очень хорошо получались. Учитель не выдержал- взяв кисть, обмакнул ее в белила, затем, наставив на полотно, провел по щетине лезвием мастихина. Краска разбрызгалась , да так живо, что волна заиграла!
Велев ученикам продолжать работу, Иван Константинович вышел из мастерской. Идя вдоль фасада своего дома, он размышлял о том, что в живописи выдумка иной раз живее правды. Ведь если природа импровизирует, то художник должен учится у нее!
...Всего несколько минут не хватило Айвазовскому, чтобы дописать  свою последнюю картину. В ночь на 19 апреля 1900 года Иван Константинович скончался от кровоизлияния в мозг.
У фасада дома великого мариниста благодарные сограждане поставили памятник. Лицом к морю обращена бронзовая фигура художника, сидящего с палитрой и кистью в руках и пристально вглядывающегося в морскую даль. На постаменте надпись: "Феодосия- Айвазовскому".

памятник-Айвазовскому-в-Феодосии

Выходя из галереи, люди идут по набережной и видят море. Эти же волны только что вздымались на холстах. И кажется- Художник отошел на минуту.

Чарли Чаплин

Биография.

Родился Чарли Чаплин 16 апреля 1889 года в Лондоне на Кенингтон-роуд 287 в семье актеров Лили Харлей и Чарльза Чаплина.

 В его жизни было все и счастливое раннее детство, голодное отрочество и, конечно, популярность слава и богатство, которые он заслужил своим актерским мастерством. Зритель навсегда запомнит, непринужденного живого и озорного бродягу который вызывает у него позитивные эмоции вот уже столько лет. Первый раз он вышел на сцену в возрасте 5 лет и сразу же сорвал бурю оваций( у его матери Лили Харлей во время представления пропал голос и чтобы хоть ка кто разрядить ситуацию директор представления предложил вывести на сцену маленького Чарли с популярной в то время шуточной песенкой- когда-то он видел, как бойкий мальчонка что-то представлял перед друзьями Лили). Не пропел он еще и пару куплетов, а на сцену уже полетели монеты. И тут он прервал пение и сообщил всем, что допоет песню после того, как соберет их. Это вызвало всеобщий хохот. Этот хохот стал еще сильнее, когда он стал сопровождать директора, чтобы тот отдал деньги матери, а не забрал их себе. Да в этом поведении мы запросто узнаем киношного Чарли- непосредственного и не скованного никакими условностями, трогательного в своих попытках быть практичным и заботливым.

 Эти аплодисменты, что звучали после представления, были последними для его матери Лили Харлей,  вскоре она полностью потеряла голос и была вынуждена покинуть сцену. Началась полоса трудностей в жизни маленького Чарли и его брата Сиднея. Мать  подрабатывала шитьем ,поддерживая дух малышей с помощью Библии, а также развлекая их  артистическими рассказами в лицах. Но положение становилось все хуже и хуже. И однажды мальчикам сообщили, что их мать потеряла рассудок и отправлена в психиатрическую больницу. Это означало, что их дальнейшую судьбу должен решить суд, который присудил Чарли и Сиднею жить вместе с их отцом. Жизнь в доме отца мало чем отличалась от жизни на улице. Их мачеха с самого начала  их невзлюбила и то и дело выгоняла из дому, а отец пил и предпочитал ни во что не вмешиваться. Становилось ясно, что о дальнейшей судьбе мальчикам придется заботиться самостоятельно. Сидней, которому исполнилось 16 устроился горнистом на корабль, а Чарли перепробовал массу профессий.
Он продавал газеты, пытался стать стеклодувом, печатником. Но, что следует отметить, никогда не расставался с мыслью стать актером и исправно посещал театральные агентства . И в конце-концов добился таки своего , ему предложили сыграть роль посыльного в пьесе "Шерлок  Холмс " . Что интересно, когда ему вручали текст роли, он боялся больше всего, что ему придется читать его вслух (он уже давно забыл, что такое школа и читал буквально по слогам). Хорошо что до репетиции оставалась еще неделя и Чарли с помощью брата успел-таки справится с текстом. Его труды были вознаграждены. Спектакль в котором он был занят шел с огромным успехом. Стало ясно, что театральная среда не отторгла маленького оборвыша. После этого шли долгие годы кропотливого труда на сцене, которые закончились очередной удачей, его пригласили играть скетчи в трупе знаменитого тогда постановщика клоунад Фреда Карно. И уже в 1910 году он выезжает на свою первую гастроль в Париж, где ему рукоплещут "Фоли Бержер" , "Олимпия" и "Сигаль". А в 1911-м на судне для перевозки скота труппа Карно отправляется покорять Соединенные Штаты. Гастроли повторяются снова и Чарли Чаплин всерьез задумывается над тем, чтобы перебраться в Америку на постоянное место жительства. Тем более, что способ завоевания этого континента уже был  виден- это кино. Чарли очарован творчеством Макса Линдера- безусловного лидера тогдашнего комического кино, и  ему хочется попробовать себя в этом искусстве. Тогда за пару тысяч долларов можно было снять целую картину .

Мак Сеннет

Кино начало проявлять к актеру встречный интерес. Однажды молодой статист из группы Д.У. Гриффита , во время выступления Чарли, воскликнул: "Вот этому парню я предложу контракт, если когда-нибудь добьюсь успеха!". Судьба предоставила ему такую возможность. И Мак Сеннет основал кинокомпанию"Кистоун Филм".
И именно с ним Чаплин начал свое триумфальное восхождение на киноолимп. Именно в стенах этой кинокомпании родился образ маленького бродяги.
Дело было так. Чаплин в своем обычном костюме, без дела бродил по студии, и попался на глаза Сенету, который искал образ для очередной комедии. Разумеется никакого сценария не существовало, сюжет раскручивался спонтанно, отталкиваясь от цепочки комических епизодов, следовавших один за другим. Сеннет отправил Чаплина в гримерку, попросив его сделать"любой комедийный грим" . Позже Чаплин вспоминал: "По пути в костюмерною я мгновенно решил надеть широченные штаны, которые сидели бы на мне мешком, непомерно большие башмаки и котелок, который был мне маловат, и огромные башмаки. Я не сразу решил, буду ли я старым или молодым. Но, вспомнив, что Сеннет, счел меня слишком молодым, наклеил себе маленькие усики, которые по моему мнению, должны были делать меня старше, не скрывая при этом мою мимику". Заметим, что с этими усиками Чаплин не расставался все время, пока играл бродягу. Он был убежден, что никакой парикмахер не сможет сделать такие, и всерьез уверял, что, они совсем истреплются, он будет изображать бродягу бритым. Вообще Чаплин трепетно относился к волосам и всегда стриг себя сам, а часто даже причесывал своих актрис для съемки, так что профессия парикмахера выбрана его герою в "Великом диктаторе" явно не случайно. Но вернемся к моменту рождения главного киногероя всех  времен и народов. "Одиваясь, я еще не думал о том, какой характер должен скрываться за этой внешностью, но как только я был готов, костюм и грим подсказали мне образ. Я его почувствовал, и когда я вернулся в павильон, мой персонаж уже родился . Я уже был этим человеком и, подойдя к Сеннету, принялся расхаживать  с гордым видом, небрежно помахивая тросточкой...

-Видите ли, он очень разносторонен- он и бродяга, и джентельмен, и поэт, и мечтатель, а в общем, это одинокое существо, мечтающее о красивой любви и приключениях. Ему хочется, чтобы вы поверили, будто он ученый или музыкант, или герцог, или игрок в поло. И в тоже  время он готов подобрать с тротуара окурок или отнять у малыша конфету.

 И, разумеется, при соответствующих обстоятельствах он способен дать даме пинка в зад, -но только под влиянием сильного гнева". Сеннет, покатываясь от хохота, отправил Чаплина на съемочную площадку. И вот бродяга вошел в мировое кино- через вестибюль отеля:  на этой съемке Чаплин изображал своего героя в момент, когда тот, выдавая себя за постояльца, пытается проникнуть в холл дорогой гостиницы, чтобы согреться. Он вошел, сразу споткнулся о ногу некоторой дамы, обернулся, извинился, приподняв котелок, двинулся дальше и вновь споткнулся-  о плевательницу, и опять снял котелок и раскланялся. Оператор, снимавший это, захохотал. Потом оказалось, что на эпизод Чарли сбежались посмотреть и актеры, и костюмеры и монтировщики декораций. Это был успех. Но нужно было добиться  успеха и у зрителя тоже. И тут Чарли пришлось доказывать свою правоту режиссерам, считавшим, что он слишком мало двигается в кадре. По господствовавшим тогда представлениям, комедия должна была сплошь состоять из погонь, беготни, лазания по крышам и прыжков куда попало. Если Чарли все же настаивал на своем варианте сценария, его материал безжалостно кромсали при монтаже. Он даже наловчился приспосабливаться к этому неизбежному злу, и ставил самые эффектные трюки в начале и конце эпизода, поскольку, ни появление героя на экране, ни его выход из эпизода вырезать невозможно. Наконец, после громкого успеха четвертой по счету картины Чаплина (спрос на нее был куда выше 45-ти выпущенных копий, а в то время успехом считался тираж в 30 копий), Мак  Сеннет позволил ему самостоятельно режиссировать  свои картины. Несомненным плюсом работы на "Кистоун" было то, что здесь царил "чудесный дух импровизации", который Чаплин сохранил на всю жизнь. Первым фильмом, к которому он все таки счел нужным написать сценарий, был "Великий диктатор" (1939), до него все рождалось от одной идеи, вокруг которой экспромтом выстраивался сюжет и придумывались трюки.

  А успех уже нарастал лавиной. Повсюду Чаплина встречали ликующие и благодарные толпы почитателей его таланта; во всех магазинах игрушек красовались фигурки маленького бродяги; сильные мира сего и известные люди искали с ним знакомства. Но настоящих друзей у него было не так и много. Жениться он не спешил, так как считал что семья отнимает слишком много времени и когда его лучший друг Дуглас Фербенкс женился на Мери Пинкфорд  у него появилось нечто вроде собственной семьи.

Дуглас Фербенкс

Мери Пинкфорд

Чуть позже, чтобы не зависеть от прокатчиков они вместе решили основать собственную кинокомпанию и назвали ее "Юнайтед артист". Первым фильмом, снятым для нее, стала "Золотая лихорадка", прокат которой полностью покрыл образовавшийся  к тому времени у фирмы дефицит в миллион долларов.

 Все-таки и Чаплину суждено было попасть в "ласковые сети". Роман с прелестной Милред Харис закончился вынужденным браком, который не продлился и двух лет и оставил у Чаплина  ощущение тяжелой нелепости.

Милред Харис

 К тому же непонимание, сразу возникшее между ним и женой, плохо сказывалось на творчестве. Чаплин был близок к депресии, когда случайно увидел в одном кабаре танцора-эксцентрика, выступавшего вместе с четырехлетним сыном. Джеки Куган( так звали мальчика) был великолепен, и Чаплин понял, что в следующем своем фильме он просто обязан снять этого ребенка. Идеи так и посыпались: "Представьте себе, малыш бегает по улицам и бьет стекла, а потом является бродяга стекольщик и вставляет их. А какая прелесть - малыш и бродяга живут вместе и попадают в самые невероятные приключения!" Отца Джеки не пришлось долго уговаривать. В ответ на страстные мольбы позволить снять его сына- только в одной единственной картине!- Куган-старший невозмутимо ответил: "Да бери этого клопа на здоровье!" Джеки оказался идеальным артистом- он на лету схватывал нужную идею и жил в своей роли так, что с психологической стороной  дела возни не было никакой. Затруднение возникло только тогда, когда малышу нужно было заплакать в кадре. Поскольку на съемках у Чаплина Джеки было слишком весело, пришлось прибегнуть к "помощи" отца который пригрозил сыну, что если он не заплачет, его заберут из студии. Реакция последовала мгновенно и превзошла все ожидания. Так родился "Малыш"- фильм, которым Чаплин сделал очередное открытие; успех может иметь не только "комедия пощечин"; комедия может оставаться смешной, будучи по настоящему трогательной.

Пемьера "Малыша" в Нью-Йорке была триумфальной. Джеки Куган произвел фурор, пресса захлебывалась от восторга и причисляла новый фильм Чаплина к классике кино, а Чаплин... так и не появился на примьере, предпочтя отсиживаться в Калифорнии. На самом деле, какой бы успех не сопутствовал ему , он до конца жизни не смог изжить глубокую неуверенность в себе. Просматривая потом свои фильмы, он мог во весь голос восхищаться ими, но, выпуская новое детище на экран, всякий раз панически боялся провала, и после каждого фильма заявлял, что больше не будет ничего снимать. Иногда для таких "кризисных" настроений были и реальные основания. Так шоком для Чаплина, как и  для многих корифеев кинематографа было появление звукового кино.
Не всем суждено было преодолеть звуковой барьер. Чаплин долго не мог примириться с тем, что герои кино теперь обрели дар речи и, значит, не могут дальше жить по законам пантомимы. Настоящим прощанием с немым кино стали "Огни большого города"- последний полностью немой фильм Чаплина. Здесь его бродяга, со своей трогательно самоотверженной любовью к слепой цветочнице, окончательно кристаллизуется в миф.

 От растерянности перед будущим Чаплин решил лечится путешествиями и отправился сначала в Японию(где его едва не убили активисты одной из радикальных политических группировок), а потом отплыл с красавицей Поллет Годар в Китай, причем на одном пароходе с ним оказался Жак Кокто, оставивший восторженные воспоминания об этом знакомстве. В путешествии родилась идея "Новых времен". В этой картине Чаплин впервые использовал шумы, мир в его фильмах уже не безмолствовал, но герои пока еще оставались немыми.