Краев чужих неопытный любитель...

Краев чужих неопытный любитель

И своего всегдашний обвинитель,

Я говорил: в отечестве моем

Где верный ум, где гений мы найдем?

Где гражданин с душою благородной,

Возвышенной и пламенно свободной?

Где женщина — не с хладной красотой,

Но с пламенной, пленительной, живой?

Где разговор найду непринужденный,

Блистательный, веселый, просвещенный?

С кем можно быть не хладным, не пустым?

Отечество почти я ненавидел —

Но я вчера Голицыну1 увидел

И примирен с отечеством моим.

1817

Примечания:

1. Кн. Е.И.Голицына, в доме которой часто бывал А.С.Пушкин.

Кн.Голицыной, посылая ей оду «Вольность»

Простой воспитанник природы,

Так я, бывало, воспевал

Мечту прекрасную свободы

И ею сладостно дышал.

Но вас я вижу, вам внимаю,

И что же?.. слабый человек!..

Свободу потеряв навек,

Неволю сердцем обожаю.

1817

Примечания:

См. стихотворение «Вольность» А.С.Пушкина на этом сайте.

А.С. Пушкин. Сочинения в трех томах.

Санкт-Петербург: Золотой век, Диамант, 1997.

К ней (В печальной праздности...)

В печальной праздности я лиру забывал,

Воображение в мечтах не разгоралось,

С дарами юности мой гений отлетал,

И сердце медленно хладело, закрывалось.

Вас вновь я призывал, о дни моей весны,

Вы, пролетевшие под сенью тишины,

Дни дружества, любви, надежд и грусти нежной,

Когда, поэзии поклонник безмятежный,

На лире счастливой я тихо воспевал

Волнение любви, уныние разлуки —

   И гул дубрав горам передавал

      Мои задумчивые звуки...

Напрасно! Я влачил постыдной лени груз,

В дремоту хладную невольно погружался,

Бежал от радостей, бежал от милых муз

И — слезы на глазах — со славою прощался!

      Но вдруг, как молнии стрела,

      Зажглась в увядшем сердце младость,

      Душа проснулась, ожила,

Узнала вновь любви надежду, скорбь и радость.

Все снова расцвело! Я жизнью трепетал;

   Природы вновь восторженный свидетель,

Живее чувствовал, свободнее дышал,

      Сильней пленяла добродетель...

      Хвала любви, хвала богам!

Вновь лиры сладостной раздался голос юный,

И с звонким трепетом воскреснувшие струны

   Несу к твоим ногам!..

1817

А.С. Пушкин. Сочинения в трех томах.

Санкт-Петербург: Золотой век, Диамант, 1997.

К *** (Не спрашивай...)

Не спрашивай, зачем унылой думой

Среди забав я часто омрачен,

Зачем на все подъемлю взор угрюмый,

Зачем не мил мне сладкой жизни сон;

Не спрашивай, зачем душой остылой

Я разлюбил веселую любовь

И никого не называю милой —

Кто раз любил, уж не полюбит вновь;

Кто счастье знал, уж не узнает счастья.

На краткий миг блаженство нам дано:

От юности, от нег и сладострастья

Останется уныние одно...

1817

А.С. Пушкин. Сочинения в трех томах.

Санкт-Петербург: Золотой век, Диамант, 1997.

Вольность

 

     Ода

Беги, сокройся от очей,

Цитеры слабая царица!

Где ты, где ты, гроза царей,

Свободы гордая певица?

Приди, сорви с меня венок,

Разбей изнеженную лиру...

Хочу воспеть Свободу миру,

На тронах поразить порок.

Открой мне благородный след

Того возвышенного Галла1,

Кому сама средь славных бед

Ты гимны смелые внушала.

Питомцы ветреной Судьбы,

Тираны мира! трепещите!

А вы, мужайтесь и внемлите,

Восстаньте, падшие рабы!

Увы! куда ни брошу взор —

Везде бичи, везде железы,

Законов гибельный позор,

Неволи немощные слезы;

Везде неправедная Власть

В сгущенной мгле предрассуждений

Воссела — Рабства грозный Гений

И Славы роковая страсть.

Лишь там над царскою главой

Народов не легло страданье,

Где крепко с Вольностью святой

Законов мощных сочетанье;

Где всем простерт их твердый щит,

Где сжатый верными руками

Граждан над равными главами

Их меч без выбора скользит

И преступленье свысока

Сражает праведным размахом;

Где не подкупна их рука

Ни алчной скупостью, ни страхом.

Владыки! вам венец и трон

Дает Закон — а не природа;

Стоите выше вы народа,

Но вечный выше вас Закон.

И горе, горе племенам,

Где дремлет он неосторожно,

Где иль народу, иль царям

Законом властвовать возможно!

Тебя в свидетели зову,

О мученик ошибок славных,

За предков в шуме бурь недавных

Сложивший царскую главу.

Восходит к смерти Людовик

В виду безмолвного потомства,

Главой развенчанной приник

К кровавой плахе Вероломства.

Молчит Закон — народ молчит,

Падет преступная секира...

И се — злодейская порфира

На галлах скованных лежит.

Самовластительный злодей!

Тебя, твой трон я ненавижу,

Твою погибель, смерть детей

С жестокой радостию вижу.

Читают на твоем челе

Печать проклятия народы,

Ты ужас мира, стыд природы,

Упрек ты Богу на земле.

Когда на мрачную Неву

Звезда полуночи сверкает

И беззаботную главу

Спокойный сон отягощает,

Глядит задумчивый певец

На грозно спящий средь тумана

Пустынный памятник тирана,

Забвенью брошенный дворец2 —

И слышит Клии страшный глас

За сими страшными стенами,

Калигулы последний час

Он видит живо пред очами,

Он видит — в лентах и звездах,

Вином и злобой упоенны,

Идут убийцы потаенны,

На лицах дерзость, в сердце страх.

Молчит неверный часовой,

Опущен молча мост подъемный,

Врата отверсты в тьме ночной

Рукой предательства наемной...

О стыд! о ужас наших дней!

Как звери, вторглись янычары!..

Падут бесславные удары...

Погиб увенчанный злодей.

И днесь учитесь, о цари:

Ни наказанья, ни награды,

Ни кров темниц, ни алтари

Не верные для вас ограды.

Склонитесь первые главой

Под сень надежную Закона,

И станут вечной стражей трона

Народов вольность и покой.

1817

Примечания:

1. Галл — имеется в виду французский поэт А.Шенье. Обратно

2. Дворец — Михайловский замок в Петербурге. Далее описывается убийство Павла I. Обратно

А.С. Пушкин. Сочинения в трех томах.

Санкт-Петербург: Золотой век, Диамант, 1997.

Элегия (Я думал, что любовь...)

Я думал, что любовь погасла навсегда,

Что в сердце злых страстей умолкнул глас мятежный,

Что дружбы наконец отрадная звезда

Страдальца довела до пристани надежной.

Я мнил покоиться близ верных берегов,

Уж издали смотреть, указывать рукою

   На парус бедственный пловцов,

   Носимых яростной грозою.

   И я сказал: «Стократ блажен,

   Чей век, свободный и прекрасный,

   Как век весны промчался ясной

   И страстью не был омрачен,

   Кто не страдал в любви напрасной,

   Кому неведом грустный плен.

   Блажен! но я блаженней боле.

   Я цепь мученья разорвал,

   Опять я дружбе... я на воле —

   И жизни сумрачное поле

   Веселый блеск очаровал!»

   Но что я говорил... несчастный!

Минуту я заснул в неверной тишине,

Но мрачная любовь таилася во мне,

   Не угасал мой пламень страстный.

Весельем позванный в толпу друзей моих,

Хотел на прежний лад настроить резву лиру,

Хотел еще воспеть прелестниц молодых,

   Веселье, Вакха и Дельфиру.

Напрасно!.. я молчал; усталая рука

Лежала, томная, на лире непослушной,

Я все еще горел — и в грусти равнодушной

На игры младости взирал издалека.

      Любовь, отрава наших дней,

   Беги с толпой обманчивых мечтаний.

      Не сожигай души моей,

   Огонь мучительных желаний.

Летите, призраки... Амур, уж я не твой,

Отдай мне радости, отдай мне мой покой...

Брось одного меня в бесчувственной природе

Иль дай еще летать надежды на крылах,

Позволь еще заснуть и в тягостных цепях

   Мечтать о сладостной свободе.

1816

А.С. Пушкин. Сочинения в трех томах.

Санкт-Петербург: Золотой век, Диамант, 1997.

Элегия (Я видел смерть...)

Я видел смерть; она в молчанье села

У мирного порогу моего;

Я видел гроб; открылась дверь его;

   Душа, померкнув, охладела...

   Покину скоро я друзей,

   И жизни горестной моей

   Никто следов уж не приметит;

   Последний взор моих очей

   Луча бессмертия не встретит,

И погасающий светильник юных дней

   Ничтожества спокойный мрак осветит.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Прости, печальный мир, где темная стезя

   Над бездной для меня лежала —

Где вера тихая меня не утешала,

   Где я любил, где мне любить нельзя!

Прости, светило дня, прости, небес завеса,

Немая ночи мгла, денницы сладкий час,

Знакомые холмы, ручья пустынный глас,

   Безмолвие таинственного леса,

      И все... прости в последний раз.

А ты, которая была мне в мире богом,

Предметом тайных слез и горестей залогом,

Прости! минуло всё... Уж гаснет пламень мой,

   Схожу я в хладную могилу,

   И смерти сумрак роковой

С мученьями любви покроет жизнь унылу.

   А вы, друзья, когда, лишенный сил,

   Едва дыша, в болезненном боренье,

   Скажу я вам: «О други! я любил!..»

   И тихий дух умрет в изнеможенье,

   Друзья мои,— тогда подите к ней;

      Скажите: взят он вечной тьмою...

И, может быть, об участи моей

Она вздохнет над урной гробовою.

1816

А.С. Пушкин. Сочинения в трех томах.

Санкт-Петербург: Золотой век, Диамант, 1997.