"Послушай! вспомни обо мне"

Послушай, вспомни обо мне,
Когда законом осужденный
В чужой я буду стороне -
Изгнанник мрачный и презренный.

И будешь ты когда-нибудь
Один, в бессонный час полночи,
Сидеть с свечой... и тайно грудь
Вздохнет - и вдруг заплачут очи;

И молвишь ты: когда-то он,
Здесь, в это самое мгновенье,
Сидел тоскою удручён
И ждал судьбы своей решенье!

1831-го января

Редеют бледные туманы
Над бездной смерти роковой,
И вновь стоят передо мной
Веков протекших великаны;
Они зовут, они манят,
Поют, и я пою за ними,
И полный чувствами живыми
Страшуся поглядеть назад.

Чтоб бытия земного звуки
Не замешались в песнь мою,
Чтоб лучшей жизни на краю
Не вспомнил я людей и муки;
Чтоб я не вспомнил этот свет,
Где носит все печать проклятья,
Где полны ядом все объятья,
Где счастья без обмана нет.

Романс ("Хоть бегут по струнам моим звуки веселья")

Хоть бегут по струнам моим звуки веселья
                Они не от сердца бегут;
Но в сердце разбитом есть тайная келья,
                Где черные мысли живут.

Слеза по щеке огневая катится,
                Она не из сердца идет.
Что в сердце, обманутом жизнью, хранится,
                То в нем и умрет.

Не смейте искать в сей груди сожаленья,
                Питомцы надежд золотых;
Когда я свои презираю мученья, -
                Что мне до страданий чужих?

Умершей девицы очей охладевших
                Не должен мой взор увидать;
Я б много припомнил минут пролетевших,
                А я не люблю вспоминать!

Нам память являет ужасные тени,
                Кровавый былого призрак,
Он вновь призывает к оставленной сени,
                Как в бурю над морем маяк,

Когда ураган по волнам веселится,
                Смеется над бедным челном,
И с криком пловец без надежд воротиться
                Жалеет о крае родном.

Мой демон

Собранье зол его стихия.
Носясь меж дымных облаков,
Он любит бури роковые,
И пену рек, и шум дубров.
Меж листьев желтых, облетевших,
Стоит его недвижный трон;
На нем, средь ветров онемевших,
Сидит уныл и мрачен он.
Он недоверчивость вселяет,
Он презрел чистую любовь,
Он все моленья отвергает,
Он равнодушно видит кровь,
И звук высоких ощущений
Он давит голосом страстей,
И муза кротких вдохновений
Страшится неземных очей.

Стансы ("Не могу на родине томиться")

Не могу на родине томиться,
Прочь отсель, туда, в кровавый бой.
Там, быть может, перестанет биться
Это сердце, полное тобой.

Нет, я не прошу твоей любови,
Нет, не знай губительных страстей;
Видеть смерть мне надо, надо крови,
Чтоб залить огонь в груди моей.

Пусть паду как ратник в бранном поле.
Не оплакан светом буду я,
Никому не будет в тягость боле
Буря чувств моих и жизнь моя.

Юных лет святые обещанья
Прекратит судьба на месте том,
Где без дум, без вопля, без роптанья
Я усну давно желанным сном.

Так, но если я не позабуду
В этом сне любви печальный сон,
Если образ твой всегда повсюду
Я носить с собою осужден;

Если там в пределах отдаленных,
Где душа должна блаженство пить,
Тяжких язв, на ней напечатленных,
Невозможно будет излечить;

О, взгляни приветно в час разлуки
На того, кто с гордою душой
Не боится ни людей, ни муки,
Кто умрет за честь страны родной;

Кто, бывало, в тайном упоенье,
На тебя вперив свой влажный взгляд,
Возбуждал людское сожаленье
И твоей улыбке был так рад.

К***(."Не медли в дальней стороне")

Не медли в дальней стороне,

Молю, мой друг, спеши сюда.

Ты взгляд мгновенный кинешь мне,

А там простимся навсегда.

И я, поймавши этот взор

И речь последнюю твою,

Хотя б она была укор,

Их вместе в сердце схороню.

И в день печали роковой

Твой взор, умеющий язвить,

Воображу перед собой

И стану речь твою твердить.

И вновь мечтанье сблизит нас,

И вспомню, вспомню я тогда,

Как встретились мы в первый раз

И как расстались навсегда

Из Андрея Шенье

За дело общее, быть может, я паду

Иль жизнь в изгнании бесплодно проведу;

Быть может, клеветой лукавой пораженный,

Пред миром и тобой врагами униженный,

Я не снесу стыдом сплетаемый венец

И сам себе сыщу безвременный конец;

Но ты не обвиняй страдальца молодого,

Молю, не говори насмешливого слова.

Ужасный жребий мой твоих достоин слез,

Я много сделал зла, но больше перенес.

Пускай виновен я пред гордыми врагами,

Пускай отмстят; в душе, клянуся небесами,

Я не злодей, о нет, судьба губитель мой;

Я грудью шел вперед, я жертвовал собой;

Наскучив суетой обманчивого света,

Торжественно не мог я не сдержать обета;

Хоть много причинил я обществу вреда,

Но верен был тебе всегда, мой друг, всегда;

В уединении, среди толпы мятежной,

Я всё тебя любил и всё любил так нежно.