Романс ("Хоть бегут по струнам моим звуки веселья")

Хоть бегут по струнам моим звуки веселья
                Они не от сердца бегут;
Но в сердце разбитом есть тайная келья,
                Где черные мысли живут.

Слеза по щеке огневая катится,
                Она не из сердца идет.
Что в сердце, обманутом жизнью, хранится,
                То в нем и умрет.

Не смейте искать в сей груди сожаленья,
                Питомцы надежд золотых;
Когда я свои презираю мученья, -
                Что мне до страданий чужих?

Умершей девицы очей охладевших
                Не должен мой взор увидать;
Я б много припомнил минут пролетевших,
                А я не люблю вспоминать!

Нам память являет ужасные тени,
                Кровавый былого призрак,
Он вновь призывает к оставленной сени,
                Как в бурю над морем маяк,

Когда ураган по волнам веселится,
                Смеется над бедным челном,
И с криком пловец без надежд воротиться
                Жалеет о крае родном.

Мой демон

Собранье зол его стихия.
Носясь меж дымных облаков,
Он любит бури роковые,
И пену рек, и шум дубров.
Меж листьев желтых, облетевших,
Стоит его недвижный трон;
На нем, средь ветров онемевших,
Сидит уныл и мрачен он.
Он недоверчивость вселяет,
Он презрел чистую любовь,
Он все моленья отвергает,
Он равнодушно видит кровь,
И звук высоких ощущений
Он давит голосом страстей,
И муза кротких вдохновений
Страшится неземных очей.

Стансы ("Не могу на родине томиться")

Не могу на родине томиться,
Прочь отсель, туда, в кровавый бой.
Там, быть может, перестанет биться
Это сердце, полное тобой.

Нет, я не прошу твоей любови,
Нет, не знай губительных страстей;
Видеть смерть мне надо, надо крови,
Чтоб залить огонь в груди моей.

Пусть паду как ратник в бранном поле.
Не оплакан светом буду я,
Никому не будет в тягость боле
Буря чувств моих и жизнь моя.

Юных лет святые обещанья
Прекратит судьба на месте том,
Где без дум, без вопля, без роптанья
Я усну давно желанным сном.

Так, но если я не позабуду
В этом сне любви печальный сон,
Если образ твой всегда повсюду
Я носить с собою осужден;

Если там в пределах отдаленных,
Где душа должна блаженство пить,
Тяжких язв, на ней напечатленных,
Невозможно будет излечить;

О, взгляни приветно в час разлуки
На того, кто с гордою душой
Не боится ни людей, ни муки,
Кто умрет за честь страны родной;

Кто, бывало, в тайном упоенье,
На тебя вперив свой влажный взгляд,
Возбуждал людское сожаленье
И твоей улыбке был так рад.

К***(."Не медли в дальней стороне")

Не медли в дальней стороне,

Молю, мой друг, спеши сюда.

Ты взгляд мгновенный кинешь мне,

А там простимся навсегда.

И я, поймавши этот взор

И речь последнюю твою,

Хотя б она была укор,

Их вместе в сердце схороню.

И в день печали роковой

Твой взор, умеющий язвить,

Воображу перед собой

И стану речь твою твердить.

И вновь мечтанье сблизит нас,

И вспомню, вспомню я тогда,

Как встретились мы в первый раз

И как расстались навсегда

Из Андрея Шенье

За дело общее, быть может, я паду

Иль жизнь в изгнании бесплодно проведу;

Быть может, клеветой лукавой пораженный,

Пред миром и тобой врагами униженный,

Я не снесу стыдом сплетаемый венец

И сам себе сыщу безвременный конец;

Но ты не обвиняй страдальца молодого,

Молю, не говори насмешливого слова.

Ужасный жребий мой твоих достоин слез,

Я много сделал зла, но больше перенес.

Пускай виновен я пред гордыми врагами,

Пускай отмстят; в душе, клянуся небесами,

Я не злодей, о нет, судьба губитель мой;

Я грудью шел вперед, я жертвовал собой;

Наскучив суетой обманчивого света,

Торжественно не мог я не сдержать обета;

Хоть много причинил я обществу вреда,

Но верен был тебе всегда, мой друг, всегда;

В уединении, среди толпы мятежной,

Я всё тебя любил и всё любил так нежно.

К***("Дай руку мне, склонись к груди поэта")

Дай руку мне, склонись к груди поэта,
Свою судьбу соедини с моей:
Как ты, мой друг, я не рожден для света
И не умею жить среди людей;
Я не имел ни время, ни охоты
Делить их шум, их мелкие заботы,
Любовь мое все сердце заняла,
И что ж, взгляни на бледный цвет чела.

На нем ты видишь след страстей уснувших,
Так рано обуявших жизнь мою;
Не льстит мне вспоминанье дней минувших,
Я одинок над пропастью стою,
Где все мое подавлено судьбою;
Так куст растет над бездною морскою,
И лист, грозой оборванный, плывет
По произволу странствующих вод.

Земля и небо

Как землю нам больше небес не любить?
        Нам небесное счастье темно;
Хоть счастье земное и меньше в сто раз,
        Но мы знаем, какое оно.

О надеждах и муках былых вспоминать
        В нас тайная склонность кипит;
Нас тревожит неверность надежды земной,
        А краткость печали смешит.

Страшна в настоящем бывает душе
        Грядущего темная даль;
Мы блаженство желали б вкусить в небесах,
        Но с миром расстаться нам жаль.

Что во власти у нас, то приятнее нам,
        Хоть мы ищем другого порой,
Но в час расставанья мы видим ясней,
        Как оно породнилось с душой.