Козачья колыбельная песня

Спи, младенец мой прекрасный,

          Баюшки-баю.

Тихо смотрит месяц ясный

          В колыбель твою.

Стану сказывать я сказки,

          Песенку спою;

Ты ж дремли, закрывши глазки,

          Баюшки-баю.

По камням струится Терек,

          Плещет мутный вал;

Злой чечен ползет на берег,

          Точит свой кинжал;

Но отец твой старый воин,

          Закален в бою:

Спи, малютка, будь спокоен,

          Баюшки-баю.

Сам узнаешь, будет время,

          Бранное житье;

Смело вденешь ногу в стремя

          И возьмешь ружье.

Я седельце боевое

          Шелком разошью...

Спи, дитя мое родное,

          Баюшки-баю.

Богатырь ты будешь с виду

          И казак душой.

Провожать тебя я выйду —

          Ты махнешь рукой...

Сколько горьких слез украдкой

          Я в ту ночь пролью!..

Спи, мой ангел, тихо, сладко,

          Баюшки-баю.

Стану я тоской томиться,

          Безутешно ждать;

Стану целый день молиться,

          По ночам гадать;

Стану думать, что скучаешь

          Ты в чужом краю...

Спи ж, пока забот не знаешь,

          Баюшки-баю.

Дам тебе я на дорогу

          Образок святой:

Ты его, моляся богу,

          Ставь перед собой;

Да готовясь в бой опасный,

          Помни мать свою...

Спи, младенец мой прекрасный,

          Баюшки-баю.

Поэт

Отделкой золотой блистает мой кинжал;

Клинок надёжный, без порока;

Булат его хранит таинственный закал —

Наследье бранного востока.

Наезднику в горах служил он много лет,

Не зная платы за услугу;

Не по одной груди провёл он страшный след

И не одну прорвал кольчугу.

Забавы он делил послушнее раба,

Звенел в ответ речам обидным.

В те дни была б ему богатая резьба

Нарядом чуждым и постыдным.

Он взят за Тереком отважным казаком

На хладном трупе господина,

И долго он лежал заброшенный потом

В походной лавке армянина.

Теперь родных ножон, избитых на войне,

Лишён героя спутник бедный,

Игрушкой золотой он блещет на стене —

Увы, бесславный и безвредный!

Никто привычною, заботливой рукой

Его не чистит, не ласкает,

И надписи его, молясь перед зарёй,

Никто с усердьем не читает...

В наш век изнеженный не так ли ты, поэт,

Своё утратил назначенье,

На злато променяв ту власть, которой свет

Внимал в немом благоговенье?

Бывало, мерный звук твоих могучих слов

Воспламенял бойца для битвы,

Он нужен был толпе, как чаша для пиров,

Как фимиам в часы молитвы.

Твой стих, как божий дух, носился над толпой

И, отзыв мыслей благородных,

Звучал, как колокол на башне вечевой

Во дни торжеств и бед народных.

Но скучен нам простой и гордый твой язык,

Нас тешат блёстки и обманы;

Как ветхая краса, наш ветхий мир привык

Морщины прятать под румяны...

Проснёшься ль ты опять, осмеянный пророк!

Иль никогда, на голос мщенья,

Из золотых ножон не вырвешь свой клинок,

Покрытый ржавчиной презренья?..

Дума

Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее - иль пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и сомненья,
          В бездействии состарится оно.
          Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом,
И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,
          Как пир на празднике чужом.
      К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны
И перед властию - презренные рабы.
      Так тощий плод, до времени созрелый,
Ни вкуса нашего не радуя, ни глаз,
Висит между цветов, пришлец осиротелый,
И час их красоты - его паденья час!

Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от ближних и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
          Неверием осмеянных страстей.
Едва касались мы до чаши наслажденья,
          Но юных сил мы тем не сберегли;
Из каждой радости, бояся пресыщенья,
          Мы лучший сок навеки извлекли.

Мечты поэзии, создания искусства
Восторгом сладостным наш ум не шевелят;
Мы жадно бережем в груди остаток чувства -
Зарытый скупостью и бесполезный клад.
И ненавидим мы, и любим мы случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,
И царствует в душе какой-то холод тайный,
                    Когда огонь кипит в крови.
И предков скучны нам роскошные забавы,
Их добросовестный, ребяческий разврат;
И к гробу мы спешим без счастья и без славы,
                    Глядя насмешливо назад.

Толпой угрюмою и скоро позабытой
Над миром мы пройдем без шума и следа,
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
                    Ни гением начатого труда.
И прах наш, с строгостью судьи и гражданина,
Потомок оскорбит презрительным стихом,
Насмешкой горькою обманутого сына
                    Над промотавшимся отцом.

<А.Г. Хомутовой> (Слепец, страданьем вдохновенный")

Слепец, страданьем вдохновенный,                  

Вам строки чудные писал,

И прежних лет восторг священный,

Воспоминаньем оживленный,

Он перед вами изливал.

Он вас не зрел, но ваши речи,

Как отголосок юных дней,

При первом звуке новой встречи

Его встревожили сильней.

Тогда признательную руку

В ответ на ваш приветный взор,

Навстречу радостному звуку

Он в упоении простер.

И я, поверенный случайный

Надежд и дум его живых,

Я буду дорожить, как тайной,

Печальным выраженьем их.

Я верю, годы не убили,

Изгладить даже не могли

Все, что вы прежде возбудили

В его возвышенной груди.

Но да сойдет благословенье

На вашу жизнь, за то, что вы

Хоть на единое мгновенье

Умели снять венец мученья

С его преклонной головы.

Вид гор из степей Козлова

  Пилигрим

Аллах ли там среди пустыни

Застывших волн воздвиг твердыни,

Притоны ангелам своим;

Иль Дивы, словом роковым,

Стеной умели так высоко

Громады скал нагромоздить,

Чтоб путь на север заградить

Звездам, кочующим с востока?

Вот свет все небо озарил:

То не пожар ли Царяграда?

Иль бог ко сводам пригвоздил

Тебя, полночная лампада,

Маяк спасительный, отрада

Плывущих по морю светил?

      Мирза

Там был я, там, со дня созданья,

Бушует вечная метель;

Потоков видел колыбель.

Дохнул, и мерзнул пар дыханья.

Я проложил мой смелый след,

Где для орлов дороги нет,

И дремлет гром над глубиною,

И там, где над моей чалмою

Одна сверкала лишь звезда,

То Чатырдаг был...

      Пилигрим

                               А!..

"Слышу ли голос твой" -

Слышу ли голос твой

Звонкий и ласковый,

Как птичка в клетке

Сердце запрыгает;

Встречу ль глаза твои

Лазурно-глубокие,

Душа им навстречу

Из груди просится,

И как-то весело

И хочется плакать,

И так на шею бы

Тебе я кинулся.

"Как небеса, твой взор блистает"

Как небеса твой взор блистает

      Эмалью голубой,

Как поцелуй звучит и тает

      Твой голос молодой;

За звук один волшебной речи,

      За твой единый взгляд,

Я рад отдать красавца сечи,

      Грузинский мой булат;

И он порою сладко блещет,

      И сладостней звучит,

При звуке том душа трепещет,

      И в сердце кровь кипит.

Но жизнью бранной и мятежной

      Не тешусь я с тех пор,

Как услыхал твой голос нежный

      И встретил милый взор.